Продолжу про контроль блоков БПП в СКБ ВТ
Сначала были созданы так называемые "эталонные информационные массивы БПП" путём считывания зашивок с комплекта заведомо исправных блоков БПП (его взяли на денёк с уже сданного заказчику "Узла"). Считывание оказалось вполне удачным, потому что впоследствии претензий к их истинности не возникало. Массивы (как и сама программа проверки) хранились на магнитных лентах и считывались на НМЛ (немецкий ZMB или советский НМЛ-67). Далее всё просто: запускалась программа контроля, подключался блок БПП (информационный РС-50 и разъем питания), на клавиатуре дисплея "Видеотон-340" вводилось имя эталонного файла, который считывался; производилось сравнение данных в каждой ячейке БПП с эталонным значением, на "Консул-254 / 260" выводились сообщение об успешной проверке или о найденных ошибках. Сведения об ошибке печатались в расшифрованной форме, которая понятна была монтажнице для исправления.
На протяжении всех последующих лет ни один "Узел" не настраивался, прежде чем все БПП не проходили проверку на этом комплексе в СКБ ВТ. И с тех пор нареканий по части БПП практически не было.
Помню, как происходила проверка комплекта блоков, поскольку на все последующие годы как-то само собой получилось, что именно я и никто другой производил это "шаманство". «Шаманство» - любимый термин Н.А. Самецкого, за что он и имел кличку «Шаман». Это относилось не только к проверке блоков памяти (прим. Колон С.В.). Вся бригада "узловцев" приходила из 20-го цеха в СКБ ВТ (между нашими помещениями можно было пройти по специальному переходу, минуя улицу) и каждый приносил в руках по два-три блока (БПП удобно нести, держа его одной рукой за "ухо", в которое вставлен разъём РС-50). Ставили все блоки на широкий стол и рассаживались, кто где, чтобы наблюдать "процесс". Попутно обменивались со мной новостями и шутили. По части шуток, конечно, всех превосходили Олег Стрижков и Юра Сафрин. Представители заказчика приходили редко, они вполне доверяли тому, что было напечатано в передаваемой мною распечатке. На проверку одного блока уходило меньше минуты. Во время считывания с ленты файла и проверки информации динамик машины издавал 8 периодов одинаковой мелодии (данные считывались 8-ю пакетами), и эта песня мне слышится до сих пор. В конце проверки раздавался стрекочущий звук "Консула", по ритму которого сразу можно было, не глядя на печатаемый текст, сказать, что блок исправен.
Все присутствующие дружно улыбались. А если "Консул" звучал как-то иначе, то раздавался вздох, и все ждали, что я скажу про ошибку. Посмотрев в распечатку, я "изрекал", что "скорее всего, строки в дешифраторе перепутаны" или "перепутаны два соседних разряда в таком-то модуле", или "тут, наверное, обрыв...".
Когда все блоки были проверены (минут через 15-20), вся процессия с блоками и распечаткой возвращалась к себе в цех. Потом кто-то приносил для контрольной проверки исправленные блоки. И вот такая работа у нас продолжалась, пока выпускался "Узел".
Комплекс "Рубин" в результате формального выполнения какой-то "хитрой" темы был переименован в конструкторских и прочих документах в "комплекс контроля БПП" и в этом статусе использовался. Но и позднее, когда выпуск «Узла» закончился, блоки проверялись. Об этом ниже.
Можно сказать два слова также о том, что можно было с таким же успехом, как блоки, проверять магнитные платы перед установкой в блоки. И мы это демонстрировали руководству. Но данная технология не прижилась, так как не захотелось никому таскать платы туда сюда. Мы также сделали стенд для проверки отдельных магнитных модулей, в котором любой узловский магнитный модуль можно было вставить в контактирующее устройство и так же, как блок или плату, проверить, сравнивая с эталонной информацией. Тему сдали, но "на излёте" выпуска "Узла" цех не захотел внедрять у себя весь этот комплекс.
Сначала были созданы так называемые "эталонные информационные массивы БПП" путём считывания зашивок с комплекта заведомо исправных блоков БПП (его взяли на денёк с уже сданного заказчику "Узла"). Считывание оказалось вполне удачным, потому что впоследствии претензий к их истинности не возникало. Массивы (как и сама программа проверки) хранились на магнитных лентах и считывались на НМЛ (немецкий ZMB или советский НМЛ-67). Далее всё просто: запускалась программа контроля, подключался блок БПП (информационный РС-50 и разъем питания), на клавиатуре дисплея "Видеотон-340" вводилось имя эталонного файла, который считывался; производилось сравнение данных в каждой ячейке БПП с эталонным значением, на "Консул-254 / 260" выводились сообщение об успешной проверке или о найденных ошибках. Сведения об ошибке печатались в расшифрованной форме, которая понятна была монтажнице для исправления.
На протяжении всех последующих лет ни один "Узел" не настраивался, прежде чем все БПП не проходили проверку на этом комплексе в СКБ ВТ. И с тех пор нареканий по части БПП практически не было.
Помню, как происходила проверка комплекта блоков, поскольку на все последующие годы как-то само собой получилось, что именно я и никто другой производил это "шаманство". «Шаманство» - любимый термин Н.А. Самецкого, за что он и имел кличку «Шаман». Это относилось не только к проверке блоков памяти (прим. Колон С.В.). Вся бригада "узловцев" приходила из 20-го цеха в СКБ ВТ (между нашими помещениями можно было пройти по специальному переходу, минуя улицу) и каждый приносил в руках по два-три блока (БПП удобно нести, держа его одной рукой за "ухо", в которое вставлен разъём РС-50). Ставили все блоки на широкий стол и рассаживались, кто где, чтобы наблюдать "процесс". Попутно обменивались со мной новостями и шутили. По части шуток, конечно, всех превосходили Олег Стрижков и Юра Сафрин. Представители заказчика приходили редко, они вполне доверяли тому, что было напечатано в передаваемой мною распечатке. На проверку одного блока уходило меньше минуты. Во время считывания с ленты файла и проверки информации динамик машины издавал 8 периодов одинаковой мелодии (данные считывались 8-ю пакетами), и эта песня мне слышится до сих пор. В конце проверки раздавался стрекочущий звук "Консула", по ритму которого сразу можно было, не глядя на печатаемый текст, сказать, что блок исправен.
Все присутствующие дружно улыбались. А если "Консул" звучал как-то иначе, то раздавался вздох, и все ждали, что я скажу про ошибку. Посмотрев в распечатку, я "изрекал", что "скорее всего, строки в дешифраторе перепутаны" или "перепутаны два соседних разряда в таком-то модуле", или "тут, наверное, обрыв...".
Когда все блоки были проверены (минут через 15-20), вся процессия с блоками и распечаткой возвращалась к себе в цех. Потом кто-то приносил для контрольной проверки исправленные блоки. И вот такая работа у нас продолжалась, пока выпускался "Узел".
Комплекс "Рубин" в результате формального выполнения какой-то "хитрой" темы был переименован в конструкторских и прочих документах в "комплекс контроля БПП" и в этом статусе использовался. Но и позднее, когда выпуск «Узла» закончился, блоки проверялись. Об этом ниже.
Можно сказать два слова также о том, что можно было с таким же успехом, как блоки, проверять магнитные платы перед установкой в блоки. И мы это демонстрировали руководству. Но данная технология не прижилась, так как не захотелось никому таскать платы туда сюда. Мы также сделали стенд для проверки отдельных магнитных модулей, в котором любой узловский магнитный модуль можно было вставить в контактирующее устройство и так же, как блок или плату, проверить, сравнивая с эталонной информацией. Тему сдали, но "на излёте" выпуска "Узла" цех не захотел внедрять у себя весь этот комплекс.
Ведущий программист для К-200 в СКБ ВТ Акимов Владимир Леонидович. Видна передняя панель машины.
И ещё было применение комплекса, пока мы не отдали его в 20-й цех (это было, честно сказать, передача того, что уже ни нам, ни цеху в то время было не надо). Мы подключили его к станку, который "прошивал" БПП на "П-образных" сердечниках. Станок имел параллельный интерфейс для управления. Я разработал схему платы сопряжения с этим интерфейсом (к тому времени Долгополова уже не было, а я был начальником БМО, совмещая эту должность с работой разработчика схемотехники нестандартного оборудования для "К-200" :-)). Володя Акимов написал программу управления этим станком. Станок фактически раскладывал жгут из тонкого медного лакированного провода на шаблоне (этакий прямоугольный "ёжик" с "иглами" в виде штырьков квадратного сечения). В качестве исходной информации для укладки использовались все те же эталонные информационные файлы на магнитной ленте.
Помню, что были сделаны несколько блоков БПП с такой конструкцией магнитных плат (они, мне помнится, были не "впаиваемыми", а "врубные", то есть легко могли заменяться в блоках). Блок представлял собой унифицированную часть, в которую могла быть вставлена любая магнитная плата. Идея хорошая. Её активно продвигал отдел ПТО ВТ. Но эта идея в серию не пошла. Я не знаю, почему, не буду гадать. Кто-то, наверное, знает причину. Хотя, скорее всего, потому, что время производства "Узла" заканчивалось, надо было заниматься сопровождением БПП прежней конструкции, где уж там провести такую гигантскую перестройку по части ПЗУ... "Узел" это ведь даже не "Мерседес", который можно тысячами отозвать у потребителя, чтобы заменить какую-то деталь.
Продолжу...
Комплекс "Рубин", о котором я так много здесь рассказал, был "последним из К-200", я думаю, который был на заводе списан и в конце своей жизни разобран с целю утилизации драгметаллов. Я знаю, что машина и стойки ещё очень долго хранились на складе в цехе 20, куда СКБ ВТ её передал в 90-х годах.
Ремонт блоков БПП
Ещё весьма интересное применение системы проверки БПП - это так называемая "дефектация" блоков перед выполнением их ремонта в 20-м цехе.
Блоки БПП на ремонт поступали партиями по 20 (а то и 51 - вместе с ЗИП) штук. Что в них зашито, не всегда возможно было выяснить, потому что надо было поднимать проведённые извещения предыдущих лет. В БМО велась регистрация отработки извещений с какого-то года, но и она не всегда давала точный ответ. Кроме этого, часть блоков была просто неисправна. После предварительного осмотра и проверки блоков в цехе (блоки должны по крайней мере считываться) комплект поступал к нам. Опять же, их приносил Стрижков со своей бригадой. От СКБ ВТ взаимодействие с ПТО ВТ и цехом осуществляла Купряхина Валентина. Моя задача состояла в том, чтобы документально выдать результаты "дефектации", то есть написать, в каких блоках необходимо заменить старые магнитные модули на вновь прошитые, а в каких - перешить те или иные контакты. Что, собственно, и делалось. У меня сохранилась папка с копиями этих документов. Я через ПТО ВТ выдавал для цеха 20 эти рекомендации.
Блоки БПП на ремонт поступали партиями по 20 (а то и 51 - вместе с ЗИП) штук. Что в них зашито, не всегда возможно было выяснить, потому что надо было поднимать проведённые извещения предыдущих лет. В БМО велась регистрация отработки извещений с какого-то года, но и она не всегда давала точный ответ. Кроме этого, часть блоков была просто неисправна. После предварительного осмотра и проверки блоков в цехе (блоки должны по крайней мере считываться) комплект поступал к нам. Опять же, их приносил Стрижков со своей бригадой. От СКБ ВТ взаимодействие с ПТО ВТ и цехом осуществляла Купряхина Валентина. Моя задача состояла в том, чтобы документально выдать результаты "дефектации", то есть написать, в каких блоках необходимо заменить старые магнитные модули на вновь прошитые, а в каких - перешить те или иные контакты. Что, собственно, и делалось. У меня сохранилась папка с копиями этих документов. Я через ПТО ВТ выдавал для цеха 20 эти рекомендации.
Внедрение изменений в БПП
Уже в начале моей работы в должности начальника бюро математического обеспечения СКБ ВТ (потом - начальник сектора ПО) пришлось много заниматься вопросами сопровождения программного обеспечения "Узла": обеспечивать внедрение изменений ПО, внедрение ПО экспортного "Узла", печатать технологическую документацию для прошивки магнитных модулей и настройки блоков БПП.
Если раньше изменения в ПО “Узла”, которые приходили из Петровска, сопровождались пачкой документов на прошивку модулей, то при внедрении экспортного "Узла" все документы пришлось изготавливать самим. Впоследствии все изменения мы также проводили сами. Не могу сказать, почему Петровск перестал поставлять документацию. Но это уже было не важно.
В процессе внедрения экспортного "Узла" у нас был разработаны программы для комплекса "Рубин", которые позволяли:
- редактировать по извещениям эталонные массивы
- выпускать на АЦПУ документацию для прошивки магнитных модулей и для настройки БПП
Специально для выпуска документации был куплен АЦПУ ЕС-1032, который состыковали с комплексом "Рубин", который, таким образом, превратился в "комплекс документирования для "Узла". АЦПУ располагался на так называемом "фальшполу", располагавшимся напротив нашей комнаты с комплексом "Рубин", по соседству с монтажным участком. Собственно, фальшпол из литых алюминиевых плит был построен для установки на нём машины НЦ-1 (потом НЦ-2 и 5Э37), СУПВВ и прочего периферийного оборудования. Многочисленные кабели прокладывались под плитами фальшпола.
Помню, как "ругались" монтажники, когда мы печатали трафареты в нескольких экземплярах на отечественный и на экспортный узел. Печать шла довольно долго, несколько часов, потому что объем бумажных документов весьма велик. При этом линии отреза отдельных трафаретов печатались в виде 80-ти знаков тире, что означал одновременный удар 80-ти молоточков по линии "тире" на барабане. Раздавался резкий и довольно громкий звук. И это повторялось примерно через каждые 2 секунды множество раз. Разумеется, что через некоторое время слушатели начинали сильно нервничать. После очередного возмущения пришлось переносить печать на поздний вечер, когда основная часть работников отсутствовала.
Позднее аналогичное программное обеспечение было разработано, соответственно, для ДВК и для компьютера. Правда, трафареты в таком массовом количестве уже печатать не приходилось. В настоящее время СКБ ВТ по-прежнему хранит массивы эталонных файлов различных модификаций ПО для "Узла", а также всевозможные листинги, файлы для программирования БПП на микросхемах флэш-памяти.
Для переноса эталонных файлов с магнитных лент на дискеты ДВК мне пришлось разработать для УВВ К-200 специальную плату сопряжения (со стороны ДВК применили, если не ошибаюсь, плату параллельного ввода-вывода И1). Володя Акимов написал программы для двух машин. Таким образом мы перекачали все массивы и стали использовать ДВК для проверки БПП и выпуска документации. Программы для ДВК далее явились основой комплекса программ сопровождения "Узла" и ЦВК "Дельфин" на компьютере.
В 1988 году в СКБ ВТ был разработан ЦВК на новой элементной базе (условное наименование - "Дельфин")
С "Дельфином" пришлось выполнять практически такую же работу, как с "Узлом", то есть сопровождать корректировку ПО, печатать технологическую документацию, обеспечивать прожиг ТЭЗ ПЗУ, проверять ТЭЗ ПЗУ и т.д.
В 1997-98 году была выполнена интересная работа, связанная с ЦВК "Дельфин".
Для того, чтобы производить отладку программного обеспечения ЦВК, не программируя при изменении информации каждый раз новые микросхемы ПЗУ, было разработано и изготовлено устройство, названное отладочным ОЗУ. Отладочное ОЗУ обладает следующими свойствами:
- устанавливается в ЦВК и работает вместо ТЭЗ-ов ПЗУ
- принимает по внешнему каналу из компьютера полностью всё ПО
- программа в компьютере обеспечивает визуализацию и интерактивное изменение
программы и/или констант а отладочном ОЗУ
- обеспечивает выгрузку содержимого отладочного ОЗУ в компьютер и "обратное" формирование эталонных файлов для последующего программирования микросхем ПЗУ
Короче говоря, любое изменение в ПО ЦВК можно сначала сколько угодно "обкатывать" с отладочным ОЗУ, а когда все отлажено, получить данные для программирования ПЗУ. Для управления отладочным ОЗУ между ним и компьютером присутствует контроллер МПСУ на базе каркаса КМ8 (производится у нас в СКБ ВТ).
При необходимости, можно обо всем этом написать подробнее, так как это происходило сравнительно недавно, а участники работают сегодня в СКБ ВТ (Горбунова Светлана, я, Станислав Чащухин, Саша Кульнев, Сергей Колон, Марина Хоменко...). К сожалению, в этом году не стало Шиптяковой Людмилы.
Вот, пожалуй, всё.
Если раньше изменения в ПО “Узла”, которые приходили из Петровска, сопровождались пачкой документов на прошивку модулей, то при внедрении экспортного "Узла" все документы пришлось изготавливать самим. Впоследствии все изменения мы также проводили сами. Не могу сказать, почему Петровск перестал поставлять документацию. Но это уже было не важно.
В процессе внедрения экспортного "Узла" у нас был разработаны программы для комплекса "Рубин", которые позволяли:
- редактировать по извещениям эталонные массивы
- выпускать на АЦПУ документацию для прошивки магнитных модулей и для настройки БПП
Специально для выпуска документации был куплен АЦПУ ЕС-1032, который состыковали с комплексом "Рубин", который, таким образом, превратился в "комплекс документирования для "Узла". АЦПУ располагался на так называемом "фальшполу", располагавшимся напротив нашей комнаты с комплексом "Рубин", по соседству с монтажным участком. Собственно, фальшпол из литых алюминиевых плит был построен для установки на нём машины НЦ-1 (потом НЦ-2 и 5Э37), СУПВВ и прочего периферийного оборудования. Многочисленные кабели прокладывались под плитами фальшпола.
Помню, как "ругались" монтажники, когда мы печатали трафареты в нескольких экземплярах на отечественный и на экспортный узел. Печать шла довольно долго, несколько часов, потому что объем бумажных документов весьма велик. При этом линии отреза отдельных трафаретов печатались в виде 80-ти знаков тире, что означал одновременный удар 80-ти молоточков по линии "тире" на барабане. Раздавался резкий и довольно громкий звук. И это повторялось примерно через каждые 2 секунды множество раз. Разумеется, что через некоторое время слушатели начинали сильно нервничать. После очередного возмущения пришлось переносить печать на поздний вечер, когда основная часть работников отсутствовала.
Позднее аналогичное программное обеспечение было разработано, соответственно, для ДВК и для компьютера. Правда, трафареты в таком массовом количестве уже печатать не приходилось. В настоящее время СКБ ВТ по-прежнему хранит массивы эталонных файлов различных модификаций ПО для "Узла", а также всевозможные листинги, файлы для программирования БПП на микросхемах флэш-памяти.
Для переноса эталонных файлов с магнитных лент на дискеты ДВК мне пришлось разработать для УВВ К-200 специальную плату сопряжения (со стороны ДВК применили, если не ошибаюсь, плату параллельного ввода-вывода И1). Володя Акимов написал программы для двух машин. Таким образом мы перекачали все массивы и стали использовать ДВК для проверки БПП и выпуска документации. Программы для ДВК далее явились основой комплекса программ сопровождения "Узла" и ЦВК "Дельфин" на компьютере.
В 1988 году в СКБ ВТ был разработан ЦВК на новой элементной базе (условное наименование - "Дельфин")
С "Дельфином" пришлось выполнять практически такую же работу, как с "Узлом", то есть сопровождать корректировку ПО, печатать технологическую документацию, обеспечивать прожиг ТЭЗ ПЗУ, проверять ТЭЗ ПЗУ и т.д.
В 1997-98 году была выполнена интересная работа, связанная с ЦВК "Дельфин".
Для того, чтобы производить отладку программного обеспечения ЦВК, не программируя при изменении информации каждый раз новые микросхемы ПЗУ, было разработано и изготовлено устройство, названное отладочным ОЗУ. Отладочное ОЗУ обладает следующими свойствами:
- устанавливается в ЦВК и работает вместо ТЭЗ-ов ПЗУ
- принимает по внешнему каналу из компьютера полностью всё ПО
- программа в компьютере обеспечивает визуализацию и интерактивное изменение
программы и/или констант а отладочном ОЗУ
- обеспечивает выгрузку содержимого отладочного ОЗУ в компьютер и "обратное" формирование эталонных файлов для последующего программирования микросхем ПЗУ
Короче говоря, любое изменение в ПО ЦВК можно сначала сколько угодно "обкатывать" с отладочным ОЗУ, а когда все отлажено, получить данные для программирования ПЗУ. Для управления отладочным ОЗУ между ним и компьютером присутствует контроллер МПСУ на базе каркаса КМ8 (производится у нас в СКБ ВТ).
При необходимости, можно обо всем этом написать подробнее, так как это происходило сравнительно недавно, а участники работают сегодня в СКБ ВТ (Горбунова Светлана, я, Станислав Чащухин, Саша Кульнев, Сергей Колон, Марина Хоменко...). К сожалению, в этом году не стало Шиптяковой Людмилы.
Вот, пожалуй, всё.
Фотографии, которые не включены в текст
Машинный блок БНО, вид со стороны плат (блок питания вынут)
Внешний вид “узловского” блока оперативной памяти БОП
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
*
Внешний вид “узловского” блока БрВых.
*
*
*
На этом данная статья завершается...
Надеюсь, что её прочитают когда-нибудь кто-то из участников описываемых событий. Тогда можно написать мне замечания или дополнения по адресу vbs010452@rambler.ru
1 комментарий:
Привет, Володя!
Очень интересно все это читать!
Твори дальше!
Отправить комментарий